[Андрей 57]

Про духовенство в Русской Императорской Армии:

Священник должен был не допускать никаких споров о вере с иноверцами. Свод военных постановлений 1838 года гласил: "Полковые священники, отнюдь не должны вступать в прения о вере с людьми другого исповедания". В 1870 году в Гельсингфорсе издана книга благочинного штаба войск Финляндского военного округа протоиерея Павла Львова "Памятная книжка о правах и обязанностях армейского духовенства". В частности, в главе 34 этого документа был специальный отдел, который назывался – "О предупреждении и пресечении преступлений против правил веротерпимости". Необходимо отметить, что военное духовенство прикладывало все силы, чтобы не допустить в войсках конфликтов на религиозной почве, какого-либо ущемления прав и достоинства приверженцев других конфессий.

Во время Первой мировой войны, в связи с наличием в Вооруженных Силах представителей других религий, протопресвитер военного и морского духовенства Георгий Иванович Шавельский в циркуляре № 737 от 3 ноября 1914 г. обратился к православным военным священникам со следующим призывом: "… Усердно прошу духовенство действующей армии избегать по возможности всяких религиозных споров и обличений иных вероисповеданий, а равным образом заодно следить, чтобы в походные и госпитальные библиотеки для воинских чинов не попадали брошюры и листки со встречающимися в них резкими выражениями по адресу католичества, протестантства и других исповеданий, так как подобные литературные произведения могут оскорбить религиозное чувство принадлежащих к этим исповеданиям и ожесточить их против Православной Церкви, а в воинских частях сеять пагубную для дела вражду. Подвизающееся на бранном поле духовенство имеет возможность подтверждать величие и правоту Православной Церкви не словом обличения, а делом христианского самоотверженного служения как православным, так и инославным, памятуя, что и последние проливают кровь за Веру, Царя и Отечество и что у нас с ними один Христос, одно Евангелие и одно крещение, и не упуская случая, чтобы послужить уврачеванию и их духовных и телесных ран" . Говоря о необходимости душеспасительной работы среди инославных Шавельский указывал на условия проведения этой работы: 1) Пастырь не должен подражать примеру инославных пропагандистов, нередко хулящих и поносящих православную веру и Церковь. Во всяком христианском поведении, пусть и криво, и несовершенно, но все же чтится имя Христа Спасителя и проявляется религиозное чувство. 2) Насмешки, ругательства и издевательства не должны входить в приемы пастырской полемики. Они могут возмущать, оскорблять и ожесточать противника, но не убеждать и привлекать. 3) Пастырь должен избегать публичных споров и решаться на них только в крайней необходимости (1 Тим.6, 4 – 5; Тит.3, 9). 4). Прежде чем вступить в борьбу или защиту, пастырь должен тщательно изучить природу, приемы, методы противника и собрать материал, достаточный для предполагаемых действий. 5). Пастырю полезно признать всё доброе, что он заметит у своих противников и не бояться подражать доброму примеру. 6). Не полагаясь лишь на свои собственные силы, пастырь обязан привлечь к защите православной веры и наиболее просвещенных, идейных и одушевленных прихожан. 7). Пастырю необходимо всегда помнить, что лучший способ борьбы – это не словом и приказом, а делом и показом. Если пастырь верен Богу и своему делу, если он любит своих овец и спешит накормить голодную, перевязать израненную, отыскать заблудшую овцу своего стада, если он в своем суждении ищет не своей выгоды, а славы Божией и спасения вверенных ему душ, – тогда никакая пропаганда для его паствы не опасна .

Статья 92-я Устава внутренней службы гласила: "Хотя Православная вера господствующая, но иноверцы, инославцы пользуются повсеместно свободным отправлением их веры и богослужения по обрядам оной". В Морском Уставе 1914 года в 4-ом разделе: "О порядке службы на корабле", говорилось: "Иноверцы христианских исповеданий совершают общественные молитвы по правилам своей веры, с разрешения командира, в назначенном им месте, и по возможности одновременно с православным богослужением. Во время продолжительных плаваний, они увольняются, по возможности, в свою церковь для молитвы и говения" (ст. 930). Статья 931 Морского Устава разрешала давать молиться мусульманам по пятницам, а евреям по субботам: "Если на корабле находятся мусульмане или евреи, им дозволяется читать общественные молитвы, по правилам своей веры и в назначенных командиром местах: мусульманам – по пятницам, а евреям – по субботам. Это разрешается им в главные их праздники, на время которых они, по возможности освобождаются от службы и увольняются на берег". К уставам прилагались списки наиболее значимых праздников каждой веры и религии, не только христиан, мусульман и иудеев, но даже буддистов и караимов. В эти праздники представители этих исповеданий должны были освобождаться от несения воинских повинностей. Статья 388 Устава внутренней службы гласила: "Военнослужащие евреи, магометане и прочие не христиане, в дни совершаемого по их вере и обрядам особого богослужения, могут быть освобождаемы от служебных занятий и, по возможности, от нарядов в части. Расписание праздников смотри в Приложении". В эти дни командиры обязательно предоставляли иноверцам увольнение за пределы части для посещения своих храмов.

Таким образом, представителям терпимых религий, как христианских, так и иноверных, разрешалось совершать молитвы по правилам своей веры. Для этого командиры выделяли им определенное место и время. Организация проведения богослужений и молитв иноверцами закреплялась в организационных приказах по части или кораблю. При наличии в пункте дислокации части или корабля соответствующей церкви мечети или синагоги командиры по возможности, отпускали туда иноверцев для молитв. Кроме того, каждое исповедание имело право совершать свои большие религиозные праздники и в этот день быть свободными от несения своих обычных воинских повинностей


Принятие присяги в Российском Флоте и Российской Армии в дореволюционной России являлась религиозным обрядом – обещанием перед Богом. Матрос или солдат давал присягу не только государству и народу, но и самому Богу – Тому в Кого он верил, на Кого надеялся и от Кого ждал помощи. Нарушение присяги считалось большим грехом перед Богом и людьми. Если военнослужащий преступал клятву, то значит, он уподоблялся Иуде Искариоту, он покинул Бога и сам был покинут Богом, и он уже не настоящий верующий. Такая присяга имела бoльшее значение и бoльшую силу, чем нынешняя присяга, которая имеет исключительно светский государственный смысл. А цену светской клятвы на самом высоком уровне нашего государства мы имели возможность наблюдать в первой половине 90-х годов прошедшего столетия. Отказ же сектантов от принятия воинской присяги означает отказ от заповеди Божией, призывающей "положить душу за други своя".

В дореволюционной России принимал присягу не командир, а духовенство. Если человек был православного исповедания, то значит, он давал присягу в присутствии православного священника. Если он был мусульманином, то вызывали имама из штаба флота или армии, который приезжал и принимал присягу у мусульман. Раввин принимал присягу в иудеев. Католический пастор – у католиков. И только если не было соответствующего священнослужителя, то принимал присягу командир при участии корабельного или полкового священника. Но мусульмане клялись на Коране, а иудеи – на Торе.

В представлении Главного штаба подчеркивалось, что основными обязанностями данных мусульманских духовных лиц должны были являться участие в приеме воинской присяги, проведение заупокойной службы и чтение «назидательных» проповедей. Последняя установка подтверждала открытый политический расчет военного ведомства на использование авторитета исламских служителей культа для поддержания тогда «духа благоразумия» среди солдат-мусульман в неспокойные дни Первой русской революции 1905–1907 годов. После длительного согласования данного проекта с представителями других ведомств в конечном счете 19 июня 1908 года царь Николай II подписал закон: «При Виленском, Варшавском, Киевском, Московском и Приамурском военных округах учреждены должности магометанских мулл».

В начале ХХ века воины-«магометане» имели право на 13 свободных дней в году, причем в дни Курбан-байрама и Рамазан-байрама подобное освобождение от службы давалось на трое суток. Наряду с мусульманами-суннитами в конвое служили мусульмане-шииты; жили в столице империи и «гражданские магометане» шиитского толка.

К началу XX в. количество военных священников в портах и крупных гарнизонах возрастало. Кроме православного духовенства, действовали католические капелланы, лютеранские проповедники, евангельские проповедники, мусульманские имамы и иудейские раввины.Они вводились там, где это было необходимо вследствие специфики контингента экипажей, частей и районов дислокации кораблей. В штабе флота и армии по штату полагался один имам, один раввин, один католический и один лютеранский капеллан